XS, PG-13, продолжение к, немножко разных миров, ~тринадцать тс.
1-231.
Сквало дремлет стоя. Получается на удивление как у коня, вымотался, наверное. После массового убийства семинар по экологическому значению утилизации трупов, в магазин за фруктами, догнать и обезвредить свидетеля, собрать деньги с оружейного притона, в наушнике молчит и иногда рявкает рядовым Занзас, отличный день, только в штаб по прибытии уже нельзя. Сквало свободно пропускает всех подозрительных личностей. Если заметит неподозрительную личность, штаб перейдёт на военное положение до выяснения обстоятельств.
- К вам сменщик идёт, командир, - оживает связь с внутренним наблюдением.
- Совесть у босса проспалась, что ли, - Сквало поднимает глаза, - сбацала тарантеллу на почках и шандарахнула высоковольтажно.
Сменщик лаконично пинает его в грудь и, в результате, в стену.
- Делай со мной что хочешь, - счастливо сообщает Сквало, живя моментом, - но ты наглухо, нааааглухо, накрепко, бесповоротно, вдрабадан, в дрова звезданутый.
- Всё сказал?
- Ещё и не размялся.
- Разминаются заранее.
Пинок по лодыжкам спускает Сквало по стенке. Ну и пусть, ноги всё равно не держат - давно не было так смешно и здорово.
- Ты, воооои, ты, ой, я таких не встречал никогда и нигде.
- Отставить лирику, следить за пастью и ну навытяжку, мусор.
- Так теперь твоя очередь.
- Именно поэтому я уже две с половиной минуты как должен был увидеть только твою прямую спину. Марш.
Сквало ловит брошенный в спину серебристый мячик. Мягкий, с чёрным экраном и белым обратным отсчётом на нём. 29:11:57. Как по-детски вычурно. И отсчёт с полпятого утра.
- Везёт тебе нечеловечески, мусор, - Сквало ловит в спину тоже, - я с тобой ничего делать не хочу.
А Сквало как раз печалит, как Занзас скучен с лица.
2.
- Рано, - говорит Занзас ещё до того, как Сквало откроет дверь, как ждал. Фактически так и есть, окончание его смены должно совпадать с появлением Сквало, но ждать одного не значит ждать другого. Занзас вообще не выглядит так, будто чего-то ждёт, стоит неколебимый и напоминает, почему рядовые пьют за его здоровье. Если Сквало шагнёт за порог, впечатается Занзасу в спину, и Занзас этому не порадуется.
Сквало хочет фотокарточку. Самый удачный ракурс был бы сбоку, но это невозможно, так что на камерах он поищет вид спереди и вид сзади. Вся их история в сухой, документальной вытяжке опять ускользнёт, она между, а не в телах.
Но Занзас разворачивается и впечатывается в Сквало сам. Чуть раньше этого не было в их истории и всё ещё нет в её вытяжке, впрочем, тоже несуществующей.
- Мусор, - полушепчет Занзас над ухом Сквало, в просторном холле всё звучит и отдаётся громко, в тазовую кость давится мячик-таймер, вдоль тела, почти касаются руки, которые сжимают бёдра так же, как сжали бы горло врага, Занзас хорош на любой дистанции, может стрелять, может не стрелять, - ещё раз покажешься в неустановленное время - и лично я лично тебя по всем стенам этого домишки размажу.
И отпихивает Сквало с дороги.
В остатке это означает домашний арест. Сквало жив потому, что всё проверяет, и на мячике - 28:23:54.
- Босс, у тебя часы в порядке?
Занзас застывает, потом отмахивается.
- У меня нет часов.
Вот это сейчас взяло и всё объяснило, да.
3.
Сквало катает мячик по кровати, сжимает, пока не выпрыгнет. Мелкие шрамы делают его кожу светлее, чем она есть. Некоторые ещё с детства, когда он не знал меча, он не помнит ни одного случая конкретно, но помнит, что кубики битого стекла всегда были непонятны и требовали серьёзного изучения.
Некоторые - с детства, когда он знал меч. Сквало считает своё детство удачным по итогам его. За восемь лет бездействия Варии он так и не нашёл ничего лучше меча и Занзаса. Способ жизни и смысл. Если для того, чтобы сражаться, нужна причина, своей он гордится.
Шрамы не только мелкие. Он не запоминает происхождение любых. Его тело принадлежит мечу, шрамы - побочка, не события, он борется не за тело. Иначе он бы как-нибудь да прожил с двумя руками.
Сквало не уверен, что должен делать после смены. Вчера упал как скошенный, вымылся, наелся, прошёлся по особняку. Не услышал ни шепотка про чердак босса, кстати. У поставленного командовать Маммона всё под контролем. В нынешнем шквале торговых бумажек рядовым разрешено почти всё: разброд, шатание, отпечатки стаканов и издержки составления на товарищеской спине в полевых условиях, потому что какая охота заниматься бюрократией в нерабочее время. В худшие дни Сквало набирает их набело, потому что если Занзас решает, что второй по старшинству должен маяться дурью, второй по старшинству мается дурью, на том организация стоит - как думают присмирённые рядовые. Они не так представляют себе ролевые игры.
За пару дней с Маммоном документы выглядят идеально. Ряд договоров касательно революционного перераспределения оборота мебели удался на славу. Скорее всего, Маммон там намухлевал как последний раз живёт, но это пускай кто хочет разбирается, раз хочет. Сквало взялся бы, но через месяц их уже или прищучат, или не прищучат, а для растущего на дрожжах счёта Маммона у Занзаса гибкая система штрафов. Сквало только приказал отставить рвение - Вария соревнуется с душеспасительными идеями Девятого вопиющей некомпетентностью.
Сквало долго и мучительно отрубался позавчера. Когда азарт и опасность покалечиться об Занзаса прошли, навалилось желание неподвижно спать. Но и Занзас навалился - а он сильнее всего, что встречает и чувствует Сквало.
- Толерантность к боли и такая отзывчивость, прикольно.
- Чем ты смазываешь меч, мусор?
- И почему ты ходишь без слюнявчика?
- Смотри мне в глаза.
Я понятия не имею, где там твои лупалки, хотел заявить Сквало, но получилось: "А-арх, смотрю я-ха" - "Не ври".
Занзас щипал и щупал как первую за десять лет жизни игрушку, немногим ласковее, чем бил, но гораздо продолжительнее, интенсивнее и с большим любопытством, Сквало стонал, отключался, барахтался, вопил, стонал, отключался, умолял, выл, отключался, хрипел, дёргался, благодарил святых, что полироль Занзас не нашёл, перехватил инициативу и тёрся об Занзаса всем телом, и где-то всё-таки отключился, но во сне продолжил цепочку и воспоминания спутались напрочь.
До того была какая-то другая жизнь. Сегодня тело смирилось, ноги уже не болят - всего-то ватные.
Прокатив по себе мячик - 27:11:34 - зигзагом до кармана, Сквало отправляется строить добровольцев, которым повезёт ему попасться. Нет, правда повезёт, если они умеют учиться под прессом, извлекать пользу самостоятельно и дистанцироваться от "Вооооои, смертники хреновы", которое заменяет разом команду, похвалу и замечание. Таким людям вообще, так сказать, везёт.
4.
- Сигарету и прикурить?
- Ты не куришь, - делится Гокудера.
- И что у вас ещё на меня записано?
- Неплохие навыки владения мечом, - не моргает Гокудера. Сквало недостаточно мотивирован, чтобы его пытать и выяснять, с каких пор дети с кейсами в варийский штаб как в школу. Чтобы делать вообще что-то. Четвёртые сутки рука отвратительно лёгкая и пустая. Мясо, хлеб и вода удерживают более-менее на ногах двадцать четыре часа, обычно от них требуют меньше. Есть в жизни и душ, и смена одежды, потому что он представляет дверь Варии, а не ночлежки. Погода ещё хорошая. Хотя ночи немного холоднее, чем хочется Сквало. Убивать некого, а пока он излучает жажду убийства, рядовые от спарринга решительно отказываются. Да и толку от пары секунд спарринга.
- Просто алкоголя, наркотиков, вредной пищи, ядов при тебе нет! Ты о чём думал, без гостинца в логово мафии?
- Да я как-то особо не думал. Хочешь, шашку подарю?
- Дари, закрой глаза и угадывай, мусор, куда я её тебе запихну.
- Вежливо, в руку со словами "спасибо, мы только своё".
- Заходи уже, раз не боишься.
- Я от Девятого. Вот у него людей нет.
Ну спасибо за отмазку, лениво думает Сквало, люди у него есть, но щенкам любопытно. Теперь ясно, что адрес резиденции не по сети распространяют, но босс протащится. Мелкие радости жизни Занзас ценит как никто, а Девятого вовсе любит неземной страстью. И славно, если уж страдать, так всей планетой.
- Плевать, - Гокудера выглядит слегка потерянным, это воодушевляет. - Сопри там что-нибудь втихую. Пепел можешь стряхивать в фикус. Это большое, зелёное и не Луссурия, но он-то простит, вот с Занзасом не путай, если жить хочешь.
- Сейчас я на тебя запишу множественные ожоги, - мечтательно рычит Гокудера, но уже из холла, на слове не поймаешь.
- Вооооооои, у вас в хранители дальтоников берут? - не теряет надежды Сквало.
Скука - идеально подобранное оружие. Было бы неплохо разрушиться до того, как Занзас сломает по-своему, детское противлению насилию насилием над чем попало, позорные упаднические методы. Курить не хочется.
5.
- Информация.
- Интересная?
- Я бы потратил это время с пользой.
Сквало садится на корточки рядом и теребит шапку.
- У меня с собой нет.
- У меня всегда всё с собой. Подпиши, где росчерк.
- Ух ты. Ты слишком много жрёшь.
- Завидуешь?
Ещё как завидует, конечно. Австралийские пальмы, круглые кровли без потолка, засады в траншеях, трансатлантическая неделя с "Куин Мэри II" - всё мелочи. Так соскучиться по дому можно, только сидя под ним круглые сутки.
- Тратишь время.
- Занзас засел в комнате охраны и всех оттуда распустил. Заснул на пульте. На твоём экране ты тоже спал. Развалившись на земле, кто бы мог тебя заподозрить.
- Оценки оставь себе, - лишнее вызывающее замечание, Маммон даже от скуки не изучает Сквало пристальнее, чем он может быть полезен. Нет у Маммона такой причины - от скуки. - Отправь патрули по этажам.
Занзас не любит палиться. Стащенное у Девятого коллекционное бароло распивали в бомбоубежище. С другой стороны, бутылку открыто вернули на торжественный стол, расписав этикетку пальметтой с матом и долив лимонада с водой из шланга. Всё потому, что палиться и выкаблучиваться - разные вещи.
- Чего-то боишься?
Неиспорченная синьорина, желающая показаться взрослой, выпила и похвалила букет. Блаженное детство прошло влёт. Так не хотели быть детишками, что навсегда остались инфантилами.
- Что вы друг друга покалечите.
Речь не о Маммоне в опасности, речь о Варии, организме, функционирующем на честном слове.
- Это часть естественного хода вещей, нет?
- Я против естественного хода вещей.
- И обречён на успех, как патруль против босса. Тщетные надежды так человечны.
- Престарелый авторитет в жалком тельце - человечно, бесчеловечно или так, сойдёт?
- Я тебе не аналогия.
- Ни в одном глазу и о чём ты вообще, вооои, - не спорит Сквало, - но твоё стремление продолжать бороться оценил.
- В каком эквиваленте?
- В сексуальном. Что ты прячешь под шапкой, карманный негодник?
- В замкнутых условиях преимущественно мужского коллектива твоя гетеросексуальность принимает извращённые формы, обращаясь к объектам, чья половая принадлежность не так важна, как другие признаки. Так и до зоофилии недалеко.
Мою гетеросексуальность, думает Сквало, похоже, кто-то тоже развратил и трахнул. И поделом, я её обижал. Она меня не интересовала, как женщина.
- Если трахать, скажем, лошадь, её пол очень важен!
- Уже и лошадь?
- И я говорю, ты такой дурацкий, почти можно уважать.
- Я не нуждаюсь в уважении, - улыбается Маммон.
- Я не нуждаюсь в разрешении, - соглашается Сквало. - Другое дело, что я тоже в гробу видал и тебя, и уважение.
6.
Из всех мест он валяется на кухне. Нет, он занимает варварскую позицию, недостойную меча, но не валяется - воткнут. В эспрессо-машину, которой уже помочь нечем. Сквало рвёт его на себя - и кофеварка покорно разъезжается напополам. Сквало предпочитает холодные воду, реже алкоголь. Форма сохранена, темнее. Баланс как если бы Сквало сам ковал, примерялся и перековывал. Толстое обоюдоострое лезвие. Острие входит в кожу как в воду. Вот бы вскрыть шарик-таймер и посмотреть, что там переливается.
Сквало не привязан к конкретному оружию. Ухаживай за вещами как за собой, но расстанься с ними без сожалений. Замени меч, если он перестал быть удобен, сломай или брось меч, если это даст тебе преимущество, тошно, но нужно. Вернись отомстить, но вообще-то не должно остаться, кому. Вещи ломаются, сейчас или через десять лет, сейчас или через десять лет ты должен не сломаться и не проиграть. Это служение идее меча, не вещи. Не привязываться к вещам проще, чем не привязываться к идеям.
Сейчас он приматывает идею к руке.
Такие подарки не делают на пасху, день независимости, вознесение, именины, святого Патрика, танабату и поминки. Не делают отцу, духовнику, матери детей, телохранителю с сорока годами стажа и тридцатью пулевыми, предназначавшимися не ему. Сквало совершенно нечем отплатить, но раз подарки такие не делают, их и не отвергают. Если кто-то использует меч лучше, пусть возьмёт.
7.
Сержанта Сквало примечает сразу. Кожа светлее, чем у Бельфегора, блондин, ландшафт морды нездешний - короче, мерзкий иностранец, выше и шире Занзаса и, что самое интригующее, направляется не к двери, а непосредственно к Сквало.
- Слыхал, вы развлечений ищете, - без обиняков обращается сержант, сниженным тоном и хрипло. - Отсосёте - будет ваше.
За всю не самую благополучную жизнь Сквало впервые слышит это незавидное предложение в этом незамутнённом оформлении. Он вообще не привык к мужскому вниманию. Но догадаться в челюсть зарядить особого опыта не требуется, вот только челюсть сержанта обидно воспринимает удар стоически.
- Я могу приказать тебе трахнуть твоего папашу и кончить ему на голову. А твоя первостепенная задача - не допустить необходимости такого приказа.
- А если я такого приказа и жду?
- Тащи. Папку и его паспорт.
- Я передумал. Придётся вам поработать задницей.
Умные трусы придумали это "подставь другую щёку". Какая радость бить по подставленной щеке? У кого хочешь руки опустятся от такой подставы. Радость - попасть по надежно защищённой щеке.
- Совсем ослаб капитан? - сержант излучает угрозу. - Правая вообще не чувствуется, стойка разболтанная, если я тебе двину, не удержишь. Без булавки как без костылей.
- Вооооои! Это вообще не моя специальность!
- Когда тебя разделят с булавкой, ты труп.
- И верно, и бесполезно. Это когда меня с головой разделят, я труп. Стоп. Что это сейчас было? Ревность?
- От безделья взмечталось?
- Что за пошлый видок, льстишь себе или комплексуешь?
- Примеряю.
- Не идёт тебе штукатурка! За самокрутку!
- Так-таки почём нынче капитанов снимать прилично? - Занзас давит самокрутку сапогом.
- Нипочём, воооои!
- Не уверен, - Занзас усмехается, Сквало мнёт кулаки, очень уж не хочет услышать ещё о своей рукопашке, нормальная рукопашка, - такая страсть - и без повода. Капитан, вы девственница?
- Убеждённая невеста Господа, - шипит Сквало.
- Ну и кто круче трахается, я или Он?
- Невеста - не жена, но ты как сдохнешь - сразу вызнай!
- Да чего ты бесишься, я просто побесить тебя пришёл. И позволил тебе меня, мягко выражаясь, бить.
- Ты бы побил меня сержантом?
- Не уверен. Уже не побил.
- Ты бы поимел меня сержантом?
- Ты знаешь, - Занзас будто искренне скрипит шестерёнками, прислушивается к своему телу и слегка удивлён непривычными реакциями, - у сержанта, похоже, на тебя не стоит.
"А у тебя?" просто напрашивается. Чисто по логике разговора.
- Один нормальный мужик - и тот иллюзия. А давай ты так останешься, сержант?
- В твоей памяти. Так и быть, грейся ей в одинокой призаборной ночи.
- Память о единственном мужике, у которого не встал от разговора. О да. Сержант, пожаалуйста, мне нужно побыть с собой наедине.
Бравада Занзаса веселит. Может, он просто не умеет заигрывать?
8.
Записку со спасибо на столе босса некто сжёг вместе с половиной стола. Так по-домашнему. Сожжённая записка означает, что её прочли. Занзас живёт, чтобы создавать проблемы окружающим одним существованием, внушать восхищение и страх, брать города и никогда не отвечать на ни на какие письменные послания. Ничто не бесит его так, как жизнерадостное "не, никаких проблем" и проникновение в кабинет. Занзас делает вид, что не читает записки, поэтому теоретически писать в них можно любую ересь.
Сквало пишет "он совершенен" на подлокотнике, стол-то заменят.
9.
Талантливый Бельфегор умудряется хранить чёлку и тиару на местах даже когда свисает с дерева вниз головой. Начищенная тиара, блестящие зубы, кофта в разрезах через полоски, мокрые волосы с красными подпалинами. В детстве он от бассейнов отказывался и купался всегда один, воодушевлённо барахтался за двоих. Сейчас он выглядит на зависть развлёкшимся за двоих.
- Привет, собачка Сквало. Где твоя миска, куда тебе всыпать толчёного стекла?
- В рот. Подойди и всыпь.
- Снимешь меч - принц тебя накормит, ты же голодный-голодный.
- Я даже слишком сытый.
В часы вынужденного отдыха Сквало поглощает еду про запас и толком этот запас не расходует. Вария много ест и не толстеет. Худой и живой со всех сторон лучше, чем толстый и мёртвый, так при вступлении говорят. Кто хорошо работает, у того хорошее тело, а земля всяким примет.
- Я знаю, собачки всегда голодные.
- Эрго, я не собачка.
- Ты просто захворал чувством сытости, а внутри у тебя пусто и грустно!
- Воииии, давай-ка коготками лучше помашемся.
- Нет, тебе нельзя оттуда сходить, будет нечестно, у меня ножи метательные.
- Ты цепи видишь? Брысь пошёл.
- Вот и я смотрю. Цепи нет, а ты сидишь, и так годами. Фидо какой-то. И орёшь, будто тебя можно не заметить.
- Подустал, Бел? Сам чего тут висишь?
- Там скучно. Никто не хочет поиграть по-моему.
- Ты просто неправильно просишь.
- Да? - Бельфегор скребёт голову тиарой. - Да. Пойду приложу усилия, больной Сквало.
Сбежать из Варии, пока не смотрят. Неплоха затея. Почему-то никто до сих пор её не до конца не дотянул, а ведь трупы тех, кто недостаточно постарался, даже не слишком обезображены. После могильщика, после хорошего, проверенного и убеждённого в жизненной необходимости своей работы могильщика, разумеется. Работодатель о них заботится даже после смерти, всего-то и просит предупреждать, если уходишь.
10.
Как переигрыш тех восьми лет, что Сквало пытался заняться собой, Занзас дрых как последняя безразличная сволочь, а Варию ушли на обеденный перерыв, это никуда не годится. Тогда у Занзаса было конкретное место, с которого его было не видно и не слышно.
Теперь Занзас всегда за спиной, раз в сутки в дверях и круглосуточно рядом, Вария строится вокруг него. Ничего удивительного. Это его земля и его люди. Все восемь лет это были его земля и его люди, те, что остались. Зато тогда Сквало с ним не разговаривал.
Ну ладно, может и разговаривал. Зато тогда Занзас не отвечал. Сквало наверняка слишком плохо понимал Занзаса, чтобы голос в голове был хоть чуть-чуть похож. Он, правда, выражался коротко, нехарактеризующе, по делу: "мусор", "вегетарьянская акула", "мерзкое мурло", "песец-недоросток" и между ними "иди и делай", "сначала того, что слева", "не садись в попутку, если водитель дохлый" и "мой руки, но перчатки надевай". Ничего общего, мамаша радикальных взглядов. Мать Сквало сдувает пылинки с придорожных трав и нежна, как банановое семифредо.
А босс проснулся всё ещё как последняя сволочь, но ещё в три раза злее. Этого следовало бы ожидать, если бы можно было ожидать, что Занзас проснётся. А этого следовало ожидать, пока Занзас не мёртв, но тогда Сквало старался лишний раз не ожидать. Если он и надеялся на возвращение, с учётом его всё равно не планировал. Оно могло случиться в следующем веке, излишне о нём думать.
И сейчас Занзас не хочет, чтобы он думал, если это не касается тактики. По поводу стратегии Занзас, в общем, думает сам. Если Сквало не нравится нынешняя игра, значит ли, что мысли Занзаса ему бы тоже не понравились?
Какая разница, какая кретинская игра.
11.
Занзас манкирует, но у системы безопасности, и делает вид, что прожжённых, дырявых, бывалых кресел нет в комнате, в пределах атмосферы, в принципе. Сквало жадно втягивает ускоренно переводящую кислород в углекислый газ ярость, отмечает - напомнить личному составу о бережном обращении с имуществом и благотворном влиянии такового на психику.
- Я приказал не показываться.
- Ты видел меня на экране! - блефует Сквало.
- Дверь закрой. Что-нибудь интересное замечаешь?
Сквало садится на пульт.
- Кроме тебя - нет.
- Бинго, - щёлкает пальцами Занзас и опускается рядом. - Интересное на камеры не вошло. Помещение не просматривается.
- В плане все углы охвачены. Каждый сантиметр, под столами и у пола. Манипуляции с записями могут всех посадить и продать. Камеры на местах.
Сквало кажется, он понимает эту времязатратную канитель без ощутимых результатов: камеры исчезнут, когда отпадёт надобность, когда все люди будут на своих местах. Сквало расслабленно прилегает к холодным экранам, его ворочает в постели жажда приключений, а Занзас - это такой способ нахапать приключений даже во сне. Однажды Сквало проснулся в кресле первого класса среди террористов, связанный и без меча, естественно. Пришлось оказывать террористам посильную поддержку. У них были благородные цели, автоматы и возможность порулить самолётом.
- План, значит, знаешь.
- Как свои пять последних протезов за вычетом второго. Не было такого при мне.
- Сразу после тебя - стало. В этом случае - вследствие.
- А вдруг у них тут просто неуставные отношения?
- Одно в башке?
- Да! Выключить наблюдение и мутузить друг друга с применением тяжких словесных и незарегистрированного оружия.
- Можем заняться.
- Опять на слюну?!
- Всё-таки одно, мусор.
Сквало путается, кто кому подыгрывает.
- Да. Смотри, босс, отсюда я их выпну, но как снюхались - чтоб в обход организации крутить аферы.
- Пока проследишь динамику.
- Вооои!
- Наверняка их уже пора не пинать, а пытать.
- Как меня?
- Нет. Ты мусор выносливый, как гремучая змея, - Сквало открывает глаза, Занзас смотрит на экран за его головой. - Гремучая змея может очень долго трахаться.
- С человеком?
- Как ты себе это представляешь?
- Обвивается и ползает.
- И в чём ей кайф?
- Ну, ей должно очень сильно хотеться.
- Какая миленькая гремучая змея, - кривится Занзас, и Сквало выпрямляет руку над его плечом - нарисовать другую мимику, перетянуть взгляд на себя. Занзас смеряет прикрытыми глазами, выставив подбородок. - Локтя недосчитаться не боишься?
Сквало откидывает протез назад, меч гладит Занзаса по уху. Больше всего Сквало любит текущее положение вещей и частые перемены.
- А похоже? Расскажи лучше, как тебя занесло в охранный бизнес.
- Я был молод и давно не был в отпуске.
- Твоё чувство юмора потрясает горы.
- А твои выходные на одиннадцать недель вперёд пролетают мимо.
- Охранять нечего и труда никакого, самоубийцы найдут здесь развлечения и без меня, давай я просто посплю ближайшие дни, я так всегда с выходными делаю! Амхм!
Не вопи на одном дыхании, седовласка, говорит Занзас в голове, верняк проколешься.
- Мусор, - пожимает локоть Занзас, несколько заинтригованный, - у тебя нет никаких выходных, а это всего лишь рука.
- Аа, ну и не трогай её.
- Ну и убери её.
- Да я вообще отчаливаю.
12.
Сержант теперь выглядит как ребёнок - белёсый нескладный подросток, узнаётся по нахальству, подпирает ту же стенку, что Сквало, так что и его подпирает - плечом. Это вовсе не обязательно, стена большая.
- И как ты рядовым объясняешь текучку сержантов?
- Они думают, вы меня увольняете. Слушок ходит, что блондины вам не нравятся. Конкуренция и конфликтующие личные предпочтения.
- А и правда, сержант, ты не в ладах со своей мастью?
- Смотрел на вас с подрывным мусором. Картинка хороша.
- Ну и смотрел бы. Издалека.
- Может, и посмотрю. Сманю.
- Какой псих не мечтает хранить варийское крыльцо!
- В глаз, капитан.
- Ты же в курсе, что у камер не бывает иллюзий?
- Я же распустил наблюдение.
Такое впечатление, думает Сквало, отвыкающий ото сна и жизни в целом, что чем больше я устаю, тем я с боссом сплочённее. Вон как спелись. Может, он просто тоже устал?
- Достал уже дрыхнуть. Может, тебе веки срезать?
Нет, думает Сквало, вряд ли.
- Вои, козёл. Нет, не срезать.
- Будешь устрашать наших врагов.
- Нас не боятся только люди с патологиями. Их так легко не удивишь.
- Не все ещё наслышаны и представлены.
- И от меня толку никакого.
- Ничего нового. Испугался? - спрашивает Занзас, по-своему тянущий к переносице не свои брови.
- Да не особенно. Ты решаешь, будет по-твоему. Видал в схемах когда-нибудь "Отряд а смущённо хихикает, но смело заходит в тыл, отряд б в ужасе прикрывает гляделки колупалками и погибает как один"?
- Капитан, - Занзас складывает руки на груди и говорит глухо по паре слов на вдох. - Одними веками не отделаешься. Я хочу снять с тебя всю кожу и набить в неё твоё чучело. И не от большой любви к насилию, а так, чтоб ты сдох наверняка, чтобы очевидные доказательства наглядно разлагались. Запереть чучело на чердаке, а мясцо - в подвале, и туда всех впускать, никого не выпускать и никогда не заходить. Мясо - большая часть тебя, но совершенно о тебе не напоминает. А чучело - с пародией на твою рожу, но наконец-то воплощённый мусор, тихий, смирный, неподвижный, ненастоящий. Иногда. Иногда хочу.
Сквало параллельно слушает, как в зажатом плече сердцебиение отдаётся спокойно, сочетаясь с монотонным голосом. Близким, совсем под ухом. Голос другой, поэтому монотонность с него приспадает, заедает на резких поворотах, не выдерживает, не успевает, извивается под интонацией Занзаса, куда интонация денется.
- И весь дом воняет.
- Это ничего, - говорит Занзас, - всего одно чувство из шести, вечный раздражитель сбавляет обороты. А я что-нибудь придумаю, когда вконец задолбает.
- Это почти как в сказке про бородатого синего мусора, вооооооои.
- Не ржать, ублюдок. Не буду я этого делать.
- Почему?
Занзас отвечает не сразу, и на его придуманном лице сомнение видно куда лучше, чем на собственном. Оба смотрят вперёд не отрываясь, как будто там не крепостная стена, а среди неё яркая похабная надпись, но Сквало улавливает боковым зрением.
- Много лишней возни. Тебе нужно самому, без помощи, напороться на самую нелепую, мусорскую смерть, твоё отражение, чтоб оно тебе в живот вошло и из темечка торчало всё в ошмётках. Вот в этом и кайф. Умрёшь всего один раз, тут слажать нельзя.
Отражение - это противоположность?
- Уж куда нелепей, - Сквало разминает руки, ездя плечом по чужому, и рассказывает так же размеренно, только нежнее. - Знаешь, сержант, я бы тебя сейчас приложил к этой стенке и перетряхнул требуху. Но я не педофил, дебил, устал и слухи эти, нахрен надо. Так что будь ласка, освободи пространство, не доводи до греха, а?
- Ты ебанутый.
- Ты рассказал - я тоже поделился. Нормальный наш.
- А если я не всерьёз?
- А если я тоже?
- Тебе и мне грозит взаимопонимание, мусор.
- Поэтому лучше тебе убраться.
13.
- У меня девушка, юная, прекрасная и очень храбрая, - бубнит Сквало, который никогда не любил отчитываться, если не хвастаться боссу, - на ней двадцать ножей - ты не Бел, случаем, милая? - и бритва за щекой, поэтому она не отвечает и нехорошо щерится. Похожа на отвлекающий маневр. Я её вырубаю, Луссурию сюда - забрать и обработать. Прочесать особняк по обычной схеме, кабинет босса в приоритете, охранять внутри и снаружи. Человека на вход, двоих в обход по периметру, земли мои.
- Я сам, - вмешивается в передачу, - распоряжаюсь своим кабинетом. И кто отпускает тебя с поста?
- Выполнять, отбой. Занзас. На пару минут прервёмся? Дай поработать?
- Мусор, если это ложная тревога...
- Ты можешь делать со мной что хочешь безо всякого повода. Я это сказал в первый день? Настырному достаточно.
Похоже, Сквало впервые использует рабочую связь для личного и лишнего заодно. Повторяет эту чушь. Охраняя крыльцо. Из-за того, что некто делает всё, что говорит.
- Какие дебилы, - помолчав, говорит Занзас. - Кто в здравом уме решит, что ты польстишься на женщину.
- Босс, - дебильно улыбается Сквало, - ты извращенец.
Земли как земли, Сквало сам знает, что ничего в них не прибавилось, сам охранял, зато раньше не бегал по ним с таким восторгом.
Занзаса на балконе второго этажа Сквало замечает не сразу, только когда дождь стучит его по плечам и суётся за шиворот. Или сразу, а Занзас всегда выглядит так, будто не сходил с места вечность и никуда не собирается. Сверху его прикрывает фасад, но косые капли лепят рубашку к телу, молнии выбеляют глаза. Занзасу идут стихии.
- Почему Луссурия?
- Хорошо знает человеческое тело. К тому же не по женщинам.
- Это, мусор, не женщина. Это Савада Цунаёши в гриме и с иллюзорными сиськами. После срока тренируешь внимательность.
Занзас упивается изумлением, для того и вышел. Сквало орёт и борется с водой, затыкающей пасть. Занзасу нет нужды орать, его и так слышно, тем круче, когда он всё-таки орёт.
- А девкой краше. Ну, значит, Луссурию я не зря выбрал, босс?
- Жив и почти не повреждён, потому что ничего не чувствовал. До сих пор заявляет себя внебрачной дочерью внебрачного сына Томазо, которого мы упокоили три поколения тому, должно пройти.
- Значит, никаких проблем.
- Обыск и самовольный уход с поста. Оба не принесли ничего.
- Пару новых вонгольских ушей, - возражает Сквало. Зажмуривает один глаз, таращит второй, закрывает оба и меняет.
- Всё равно снимать нельзя.
- Обыск - это стандарт, босс. На нём были ножи - могли быть и бомбы.
- Самоволка.
- Ты уже придумал, чего хочешь?
- Карнавал бразильский, купальники, фонтаны текилы, весёлый фоновый мотивчик.
- И песочницу соли. Могу конкурентоспособно насвистеть Верди. Гроза, босс.
- А то я не заметил.
- Вали внутрь, простудишься.
- Кусок искусства. Охраняешь калитку и приказываешь мне.
- Честь семьи и сопливый босс - да я практически повторяюсь.
- Я после восьми лет льда здоровее всех. Не квохчи, тупица.
14.
Сквало совещает Занзаса по передатчику и чувствует себя страшно важным. В последние дни обычно он чувствует себя по-простому важным, совсем нестрашным со всеми этими отламывающимися ногами.
- Ножи, бритва, женщина. Невменяемая, то есть без боевой ценности.
- Это всё сугубо способ убить, так или иначе, но нашими руками.
- Кому нахрен нужна Вария?
- Вопрос неверный, мусор. Кому нахрен Вария не нужна?
- Да не, по-моему, подстава не цель. Политического смысла нас убирать нет, только как часть комбинации. Личный любой.
- Любой с поддержкой нехилых иллюзий.
- И визажиста.
- И далеко не каждая собака нас знает.
- Кто-то, кто знал, что я обретаюсь во дворе и выразительно махаю мечом, а потом уже думаю?
- Вариант, хлипкий.
- Новый буйный наследничек?
- Будущий приёмный сын Савады.
- Воооои, решил лишить себя возможности стать приёмным сыном.
Опасные темы - самые захватывающие.
- По делу.
- Сплошняком неизвестные.
- Придурок беспонтовый. Девятый звонил, зачитывал гороскоп, - замечательный тон "ты должен уже знать всё, что знаю я", лестный. - В ближайшем месяце, мол, знакам, объединённым потолком Варии, лучше не выходить из дома.
- И ты, как истинный понтовый католик, повиновался звёздам и папе?
- Зубы побереги.
- Ты, воооооои, подойди сначала, на расстоянии и я тебя побью.
- Пристрастился искушать судьбу?
- Судьбу не очень, - признаётся Сквало, он ещё в детстве, разнеся класс, одинокий и побитый, понял, что судьба - это та штука, которая будет мешать ему даже почистить зубы. Он тогда не вполне ещё знал значение слово "судьба" и обозначал им то ли вывихнутую челюсть, то ли смещённую кисть.
- Ладно, я разбил окно, потому что мне лень до тебя переться и противно трогать.
- Я слышал, - Занзас не бил окно, - и мне почти больно, босс!
- Хватит подмазываться, по делу.
- Он хотел, чтобы ты не нагулял опасности или чтобы сидел здесь и ждал вот этого?
- Я погулял, мусор. На меня напал вертолёт. Развалюха. Я такой в двенадцать облетал, пока старик держал конференции с африканскими бабуинами.
- Или этот самый. Как ты оторвался?
- Метро, тупица, и не ржи.
- Значит, семью пытаются стравить.
- Представь, что нам прислали не мелочь, а старикана, что я делаю?
- Пытаешь, - без заминки говорит Сквало. - Сразу снимаешь иллюзию и, может быть, прикидываешься, что это всё равно не он. Он к тебе сыночком, а ты его паскудным лжецом.
- Буйная фантазия.
- Ничерта!
15.
Луссурия с йо-йо дожидается Сквало у двери. Он догадывается, что выходить с ним поговорить вредно для здоровья, вот и Бельфегора не видно пять дней. Бельфегор уходил развлекаться, его могло занести, его проблемы или прояснить вопрос?
- Звонил, звонил Девятый! Босс в бешенстве.
- По этому я его обычно и нахожу.
- Девятый извинялся сильно.
Век бы слушал. Был бы на месте Занзаса другой, после всех выкрутасов посейчас ползал бы и просил жизнь сохранить, пару месяцев с пола не вставая. Другой бы такого и не накрутил, конечно.
- Вы подслушивали, что ли?
- Обижаешь! Босс на громкой связи говорил, тут поди не услышь, - когда торчишь под дверью, хмыкает Сквало. - В общем, нет у нас врагов. Это враги Девятого решили его достать. Чтобы и без дона, и сынок - предатель.
Занзас и предатель рядом - шедевр абсурда, почти как "давно не был в отпуске" и "можете мне не верить, но небо - частенько синее".
- Какие дебилы. Занзаса следовало казнить ещё восемь лет назад.
- И в самом деле запоздали, - разводит руками Луссурия, выживший считается бессмертным до поступления новых распоряжений.
- Какой позор, - говорит Сквало, для него в этом нет никакого позора, но он решает высказаться не за себя, - нас за Девятого бьют.
- Надо завести собственных врагов, посильнее прочих. А Савада в себя приходит, но наши вокруг его шокируют. А ушлый учитель всё знал раньше нас.
- И пустил поучаствовать в намечающемся убийстве?
- Даже забирать его не послал, сказал, пусть привыкает, тоже семья. Методы. И они, кстати, работают. А кто-то из присутствующих своих учителей убивает.
- Не равняй, - для некоторых людей проиграть - то же самое, что ультимативно потребовать себя убить. - Впрочем, чёрт знает, вдруг у них командные игры. Слушай, надо его сбагрить покрасивее, поднять наш рейтинг в семье после того, как слили деткам. Я хочу самые сложные задания обратно.
- Обмозгую.
- Мне двадцать два года, а я всё ещё не убил ни одного президента, - уточняет Сквало.
- Расшибу кого-нибудь в лепёшку.
- Так. Вонгола распорядится заткнуть рты, но пусть те, кто не в курсе, там и останутся, а кто в курсе - не решат, что их считают идиотами.
- Ты такой обстоятельный!
Сквало не интересно, издевается Луссурия, не издевается. Президент - просто ещё один мусор совсем без боевых навыков, но хочется проверить на шкуре.
16.
Сквало знает, сколько стоит человек в самых разных смыслах. Сколько стоят по отдельности и в комбинациях "перетрите яйца на конфетти", "пусть помучается", "просто дайте ей уйти" и "просто дайте мне уйти".
За сколько можно не подняться в четвёртом раунде. Сколько стоит пользоваться одним домом с Маммоном. Сколько скинут электрики постоянному клиенту. Сколько хватит, чтобы год кормить небольшого принца. Сколько ни дадут за принца, заморенного голодом, поклонники полузаморенного дадут больше. Профессиональная этика просит не разглашать такие сведения семье потенциальной жертвы. Потянув за ниточку, рискуешь начать кровную месть, а в этой и так опасной специальности определённый процент должен выживать, передавать опыт, плодить испорченных детей и подзуживать грызню за наследство.
Пренебречь этикетом в личных целях соблазняют друзья семьи потенциальной жертвы, просто милые, чувствующие люди, иллюзионисты, вскрытые пароли, старые добрые лишние пальцы на тарелке - бесконечные возможности объехать правила по широкой дуге. Случайные утечки информации - всегда самые громкие, всегда выглядят топорно и вызывающе откровенно подстроенными, всегда выдают больше, чем тщательное расследование, всегда веселят тех, кого не очень волнуют. Сквало редко волнуется - он бурлит.
За самоубийство Сквало может оставить маме с папой охотничий домик с угодьями в Апеннинах. Собственно, уже оставил и умер для властей. Лучше домик и светлая память о добром мальчике, у которого было слишком много врагов и денег для его собственного блага, чем сын-убийца, не снимающий перчаток в церкви. Об этом при вступлении в Варию полагается догадываться самому, а родители и не знают, если не вступали. Впрочем, мама с папой отнеслись с пониманием, ничто не помешает оставить ещё один домик, но жирновато будет, а самоубийство непозволительно.
Девка в подворотне может отдаться за нездешнюю стать и возможность вцепиться в блестящую форму. Опытная шлюха играет лучше и достаётся на дорогих скользких простынях. Если заплатить больше, можно привести её в ту же подворотню. Суть акта не меняется.
Цены противоопухолевых у Сквало от зубов отскакивает, аж слёзы наворачиваются. У Девятого. Слёзы умиления, искупающего грешника и по безвременно ушедшим фармацевтам. Кто-нибудь его прикончит за эти идеи, он бы ещё по скорым отряд убийц рассадил.
Всю эту ерунду можно отхватить бесплатно. Рабов, еду, лекарства, смерть врагам, особенно смерть врагам.
Сквало, обеспеченный кровом, делом и пищей, не научился ценить деньги и ему кажется, что человек вместе с ними ничего не стоит и нет никаких особенно разных ситуаций. Потому что нечего делать в этом дворе, получи, дерево!
17.
- Я знаю, это ты, мусор.
- Это я, мусор, - Сквало смиряется с детерминированностью своего существования и пьёт томатный сок. В расписании работы кухни, которое он изучает, на пребывание ему отводятся пять минут в рабочее время. С целью генеральной проверки качества, сочетаемости и сбалансированности меню босса за день. Порвать или сжечь, думает Сквало, его тревожит это расписание.
- Это ты заказал дискотеку.
- Я этого не скрывал.
- Ты урод.
- А вот тут сомневаюсь. Вряд ли у тебя стоит на уродов, - бодро брякает Сквало. Занзас пинает его в почку. Мимо.
- У меня на тебя не стоит.
Основной состав Варии (в том числе и прибившийся по дороге Бельфегор) вернулся семь часов назад, от Занзаса пахнет, кроме перегара, сладкими духами, он вполне дееспособен во всех смыслах и благоразумно его не провоцировать. Сквало навидался пьяных, которых здорово везёт, их убивать мерзко, где тронешь, оттуда и блюют, Занзас к таким не относится никогда.
Сквало облокачивается на тумбу и обращает к Занзасу самую прилежно наглую морду, какую может состроить.
- Вооооии, у тебя сейчас и на тебя не встанет! - и уклоняется. Если бы скорость решала, он бы давно сверг тиранию Занзаса. Не стал бы её насаждать. А так только проминает его кулаком свежую штукатурку и тем же ударом давит жучка. И пьёт, без пяти минут Цезарь. - Спасибо, босс. Вроде не сезон уже. Бельфегор, что ли, решил познать тайны кухни.
Занзас опирается на тумбу кулаком, перекрывая пути к отступлению.
- Дешёвая жужжалка, Бельфегор в руки не возьмёт. Ты рядовых достал, мусор.
Да ты молодец, босс, успел вникнуть в содержание утраченного документа.
- Да я молодец, до чего довёл нормальных ребят.
- Поободрался весь.
- Значит, дрался.
- Что-то и жрать не хочется.
- Больше симптомов нет? - Сквало вслепую, не оборачиваясь, прикладывает ладонь ко лбу Занзаса. Он горячий, но он всегда горячий.
- Забыл пистолет в гостинице.
Это серьёзно, это требует крутануться и осмотреть, даже если смотреть приходится слишком в упор.
- Взгляд блуждающий. Ставлю на похмелье. Невероятно, но ты по ходу не алкоголик.
- Я вообще нихрена не алкоголик, я - я.
- Знаю хорошее лекарство. Секс, - говорит Сквало и тыкает Занзасу в зубы стаканом с томатным соком. - Но ты лучше попей.
18.
Занзас спит сидя на кушетке в зале. У него и во сне мышцы не расслабляются, к пятидесяти лицо задубеет. Рубашка на локтях, галстук на спинке, форменная куртка на полу. Сквало поднимает, и из-под неё выкатывается мячик. Красный. Сквало пялится, тихо восхищённо вооит и в куртку кладёт серый.
Итак, у него нет часов.
Сквало натягивает рубашку, расправляет рукава, застёгивает манжеты, тогда, ночью было не видно, но теперь Сквало видит всю ночь в полоске кожи над перчаткой и над грудью Занзаса, запахивает рубашку, разглаживает, и только потом его роняют на пол.
- Объясняйся, - Занзас упирает ногу ему в грудь, дёргая манжеты.
- Ты заспался, босс.
- И ты решил воспользоваться случаем?
- Что ты вообще здесь ловил в таком виде?
- Думал о тебе, - предполагает Занзас. - Тихо, не рдеть. Жарко.
Сквозняк пересчитывает перья, оттягивает воротник, Сквало коченеет.
- Ну раз ты проснулся, я по...
- Что застрял? Продолжай.
Галстук не даётся Сквало. Даже когда он отводит желающие завязаться вне очереди пряди за уши. Он, конечно, знает с полста способов, но не зря предпочитает футболки. Потому что Занзас наблюдает за его действиями. То есть не футболки потому, а галстук не даётся. Наверное.
- Я на похороны не иду, мусор. Не видел, как я ношу?
- Не видел, покажи.
- Командуешь?
- Уламываю.
Занзас берёт руку Сквало и тянет неряшливый узел ей. Сквало выдирает руку, протез сильный, и галстук остаётся у него, а ладонь Занзаса тыльной стороной бьётся ему в грудь, разворачивается, сжимается на горле футболки и подтаскивает ближе, даёт чугунным лбом в чугунный лоб, не даёт отстраниться, мир ненадолго раздваивается.
- Хрена ты творишь?!
- Засохни, рыбина, без тебя шифер едет, - Сквало кивает, "осторожно" и "легонько" - это не про него, со всей дури кивает в ближайший лоб и мир снова дрожит, как ударенный гонг, по лбу жар расплывается как кровавое пятно от неаккуратного убийства, хорошее убийство - правильный прыжок в воду, рассчитанная область поражения и чистый вход, кровь остаётся под поверхностью и немного на, убирается с поверхностью вместе, иначе ультрафиолет выищет затёртые пятна. Но в пловцы они не пошли. Жар стекает, не впитывается, дыхание полосует кожу.
Сквало кивает - у меня без тебя тоже шифер едет. И с тобой едет. Дело не в тебе и не во мне, в шифере дело.
- Алкоголь - яд для души, тела и разума, босс. Яд едят медленно и аккуратно.
Сквало громок и без повода, и вплотную, к себе он плотнее всех и не оглох, остальные вынесут.
- Командуешь, отморозок?
- Напрашиваюсь.
- В холодильнике кантуешь?
- У меня нормальная температура.
- Десять градусов.
- Вои?
- Вполне нормальная... - Занзас рвано дышит - и легко затаскивает Сквало на себя, ложится, сажает, - температура акулы.
- Нет, босс, нормальная - температура среды.
Занзас расстёгивает ширинку.
- Хоть четверга. Давай, мусор, подвигайся.
Почти просьба. Сквало расставляет ноги, Занзас колется щетиной в левую щиколотку через ткань, из-за штанов Сквало ему ничего не видно, поэтому он смотрит в лицо, когда Сквало облизывает пальцы, потом тоже смотрит. Жар внутри впитывается, не стекает. Сквало закусывает губу, опирается на руки, послушно ёрзает и молчит. Вообще. Морщится, когда Занзас кусает щиколотку вместе с её тканью, втягивает щёку, когда Занзас делает пару резких толчков, склоняет голову набок, когда Занзас лениво гладит колено, кончает, ссутулившись и зажимая рот предплечьем, и молчит, когда по шее с потом бежит капля из прокушенной губы, когда Занзас всё же приподнимается, чтобы её слизать.
Сквало не боится идти на перестрелку с ножом, но боится выдать себя. Как будто Занзасу нужна его душонка и непременно для скверных дел, и это при том, что Сквало не находит никакие дела Занзаса скверными.
Как будто Сквало боится, что Занзасу не понравится его душонка.
Вот когда слизывает, а не поднимается, Сквало со свистом выпускает воздух. Вытирается перчаткой, надо её выкинуть, натягивает штаны, вскакивает, пока не спихнули. Трогает лоб ступнёй. Жар и впрямь улёгся. Занзас кусает пятку, плюётся ей, садится и застёгивается.
Даже рыбы под водой молчат.
Вот если над водой они человеческим голосом вышибают барабанные перепонки - это эксцесс, а все привыкли.
- Я лучше алюминиевой бутылки из морозилки тем, что меня можно трахнуть. Я всё-таки лучше! - изо всех лёгких сообщает Сквало залу, какие теперь от него секреты.
- Хуже, - говорит Занзас, - но тем же.
- Ну вообще-то, - говорит Занзас, - алюминиевая бутылка тоже не нереально.
Галстук так и зажат в протезе, протезу не бывает неудобно.
- Может быть, - говорит Занзас со своими свёрлами, которые буравят даже через веки, через лёд, через сон, через тридцать три километра воды, - я закрываю глаза и представляю себе готовую на всё задыхающуюся алюминиевую бутылку.
- Мусор, ты вывихнул язык? - говорит Занзас.
- Алюминиевые бутылки, - говорит Сквало, снова, но уже не так трепетно, завязывая хренов галстук, - не задыхаются.
Занзас закатывает глаза, Сквало отправляется наводить страх и порядок в комнате наблюдения.
19.
- Босс прислал меня проверить, годишься ли ты ещё хоть на что-нибудь.
- Я искромсаю тебя с завязанными глазами.
- В форме теста, к сожалению. Я бы с удовольствием тебя придушил.
- И даже с завязанными руками. Вооии, желаешь занять моё место под дверью?
- Босс не накажет меня так, - тускло гаркает Леви, и прав - тысяча игр не сыграна, кто станет повторять одну подряд.
Это очень тоскливый тест, Леви зачитывает, Сквало называет. Леви неглуп. Потенциала немного, но с помощью тупого рвения может иной раз щёлкнуть по носам ленивых гениев. Или рвения не хватает, чтобы запомнить переменные, которыми они регулярно оперируют, или он настолько боится ошибиться. Инструктаж к этой проверке явно был не из типовых, Леви от листа лица не поднимает.
- Представительское кресло Жаровня Помпей.
- Валганцикловир.
Занзас любит прогонять по оружию, оно всё маркировано зеркалами, труднее запомнить.
- Гидромассажная ванна Термы.
- Сорафениб. Эффектнее было бы тестировать меня в последний день.
- Стеллаж Мягкое дыхание.
- Пазопаниб. И за каждую запинку прибавлять сутки, я бы взбесился и завалил процентов семьдесят из принципа.
- Торшер Пастила.
- Всё хлеще и хлеще и эпоэтин альфа.
- Винный шкаф Селекция.
- Нилотиниб.
- Декоративный рояль Дымчатый дог.
- Тенектеплаза. Босс, ты подслушиваешь? У него такая огромная шпаргалка, слепой три раза прочитает и попросит перевернуть страницу.
- Спальный гарнитур Летаргия.
- Ну тебя нахуй.
- Не могу принять.
Сквало выдерживает паузу, Леви вежливо ждёт. У него всегда был второй шанс и он ни разу ни ошибся или громила Леви просто не любит мата? Трагичная же получается история преданности.
- Лапатиниб.
На этом список Леви кончается. Сквало не понимает причин этой проверки - знать наизусть не обязательно. Всего-то желательно, а желания, случается, важнее обязательств.
- Я доставлю боссу результаты.
- Эй, тормоз. А давай придумаем новую коллекцию и никому не дадим ключ?
Ненаправленный взгляд Леви очень тяжёлый и целиком бессмысленный, это Сквало совершенно не впечатляет. Его не впечатляют вещи, не имеющие к нему отношения, он сам определяет, что имеет к нему отношение.
20.
- Опять отлыниваешь, шеф?
- Ничего интересного на горизонте. Шеф?
- Ну, твоя причёска эта, - Сквало мелко пошатывается, бесстрашно роется в волосах Занзаса и дышит огнём, - горделивая стать. Кожа, закалённая прериями. Настоящий новенький, свежеобращённый вакча-куйак с цветочками на голове.
- Мне не нравится, как это звучит, у меня нет цветов и ты против обильных возлияний как мечник.
- Я проникал в твой внутренний мир.
- Ну и как там?
- У меня приятнее. Хочешь в мой внутренний мир, шеф?
- Очень хочу прямо здесь, - Занзас стискивает руки Сквало и прижимает к стенке, - побрить тебя налысо.
- Это ж неудобно!
- Ты пробовал?
- Семь лет назад, - легкомысленно пожимает плечами Сквало, пальцы Занзаса пытаются проломить кости или вогнать в стену, пока не всерьёз, но глаза горят, - заваливаюсь я в тату-салон, мне там и говорят - какая у вас форма головы атипичная - или античная, я не вдавался, - обязательно надо подчеркнуть этаким на всю плоскость, а космам пламенное пока, резвую линию лба застят. А я с мечом, в крови и всех убил. Перенервничал, больная тема всё-таки, плоская башка - мой крест. Так и не попробовал. И восемь лет назад не попробовал, и девять.
- И вообще.
- И не хочу воойбще!
- Для всего сразу ты, заморыш, не годишься, ясно дело. Забреем тебе виски, на человека станешь похож.
- Это на тебя, что ли, человек?
- Ты знаешь кого-то ещё? Бриться ты не зарекался, по обшарпанным челюстям вижу.
- Я всё понял, пить не буду, пойду приму холодный душ.
- Да ты уже трезвый. Накатим?
- Тьфу, пропасть. Отъедь, - Сквало повисает на руках Занзаса и дёргается с ног до головы, отказываясь всерьёз воевать. Занзас припирает его телом, теперь Сквало больше трётся, чем вырывается. Перестаёт.
- А не отъеду?
- Тупо постоим, пока не перебесишься. Я не в настроении.
- Для чего?
- Для всего сразу.
- Да не ношу я с собой бритву. И твои лохмы меня не колышут.
- А я, если так по чесноку, не очень против обильных возлияний как мечник, - расслабляется Сквало.
- Ты просто пить не умеешь и нихрена не смыслишь в выпивке, - заключает Занзас, Сквало сечёт главное - Занзасу хорошо.
- Пойдём, - Сквало протезом хлопает по ладони Занзаса, - приму холодный душ. У меня там твои любимые бритвы.
- Не больно засовывать? - проявляет любознательность Занзас.
- Попробуешь - узнаешь. Шеф.
Бритвы там, на бежевой с прожилками столешнице раковины, свалены в прозрачную коробку. Спорим, могу вынуть, не открывая, говорит внутренний Занзас.
Занзас впитывает часть своих владений, где не бывает никогда, Сквало отворачивается и неуклюже раздевается, ванна невинна, как белые оборки на платочках в задних карманах херувимов. А потом Занзас приставляет ладонь к позвонкам и волосам, ждёт, пока натечёт, и пьёт. Нет ничего невинного в херувимах, этом богом забытом месте, промоченном Занзасе за спиной, сфокусировавшемся взгляде.
- Засовывать, говоришь, - Занзас щёлкает бабочкой. Сквало узнает её по свисту, самый долбанутый приз в тире, нешрамированный Занзас сказал, что эта с узорчиком вязью слишком бабская, с барского плеча пожаловал, чтобы Сквало ей никогда не брился и никогда от неё не избавился.
- Только попробуй, выродо, - Сквало ловит губами лезвие - и широко-широко распахивает рот.
- Не расслышал.
- Пофол сы.
Закруглённый кончик тыкается за зубами, гладит нёбо и трогает горло изнутри, наматывает круги, неплохо ориентируется для неодушевлённого предмета в незнакомом месте. Тошнит буквально и от безопасности. От нежности, скажи и почувствуй силу аффекта. Сквало нравится Занзас, условно контролирующий себя, напряжение, накопление гнева, замочная скважина в бездну, ожидание. Нравится, что Занзас подошёл ближе, чем мамка, когда рожала, но не касается ничем, кроме дыхания и бритвы с пёстрыми пластиковыми детскими рукоятками и в зеркало правленым лезвием, а температура ледяной воды - двадцать два градуса как минимум, очень жаркие двадцать два.
- Ты слишком много орёшь. Это проблема. Варианты решения?
- Нет.
Это примерно значит: оттяпаешь мне язык - жизнь положу громко гортанно мычать тебе в ухо. Занзас давит в горло сильнее, Сквало вздыхает, дыхание Занзаса замирает, бритва выходит изо рта. Сквало сглатывает, следы в глотке отдаются острой тяжестью.
- Похоже, не больно, - Занзас вытирает одну сторону, другую о спину и волосы, дышит на лезвие, внимательно смотрит, как с него сбегает затуманенность, Сквало подглядывает через плечо.
- Больно!
- Брехло.
- Если и не больно, то вредно!
- Помоги себе сам.
Бритва прячется в рукоять.
Вакча-куйак - "любитель бедных", одно из обозначений короля инков.
21.
- Ты не можешь пошевелиться. Извини. Я люблю, когда ты меня трогаешь, зато так я могу потрогать тебя как мне хочется, а это пройдёт.
На Занзасе копошится лохматый расхристанный Сквало со зрачками шире радужки. Первый порыв как всегда - убрать, скинуть, но чокнутый мусор прав - не может. И почти ничего не чувствует.
- И должен за это спасибо, но ты же слова такого не знаешь. Босс, мы одни, - шепчет Сквало, громко жуя ухо, - я всех убрал. Принца в дурку, ребёнку нужны каникулы, среди наших психопатов он совсем перестал расти. Луссурию в спецбордель, он разницы не заметит, если мы быстро закончим, тут меж красивых декораций мускулистые мужики в форме, вовлечённые в БДСМ, там то же, разве что симпатичнее. Леви сам согласился, прикинь, сам, что тебя пора воспитывать. У Маммона такая лажа в контракте не прописана.
Здесь они все, чуть не за стенкой, и ни с чем не соглашались, поэтому Сквало шепчет, а Занзас еле-еле сипит, большие угловатые слова не пролезают в тонкую гладкую глотку.
- Боссы не просят, - хмурится Сквало, но тут же расплывается в улыбке, - впрочем, мне всё равно. Можешь даже протирать колени, рыдать и целовать ноги. Почки. Катетеры. Члены. Я буду мучиться и жадно пялиться. Но если ты и по мне где-нибудь переборщишь, я тебя убью.
Силёнок не хватит, думает Занзас.
- Я с детства учился убивать людей. Для тебя старался, могу на тебе и опробовать, как говорится, за что огребали, то и прикопали. В честном поединке не выиграю - так и кому он сдался. И чести моей это не повредит никак. Придавить гниду - тут о чести речи не идёт. Но ты не бойся, - презрительный тон вмиг сменяется упоенным, - ты меня не подведёшь, ты же босс, мужик-звезда, точно знаешь, кому что делать, извержение вулкана повтор-перемотка-повтор, апокатастасис сегодня, храмовая девственница, стоп-кадр парада планет, секс в процессе, прыжок без парашюта во плоти, и я разрешаю тебе быть слабым именно потому, что ты обойдёшься.
Разрешает он.
- А как же. Ты кого-то ещё слушаешь, что ли? Себя. Ну, давай тебя послушаем. Тебе какая важнее, правая или левая?
Никакая.
- Верно, с руками любой дурак может, ты попробуй без рук, чего их ценить, лучше взять и оттяпать. Так и не определишься? Ты храбрее меня, пионером будешь. Обе к хренам.
Занзас ржёт, получается даже не так жалко. Рук нет, крови нет, но он долго уже вязнет в терпком клейком болоте. Лет восемь-четырнадцать. В крайнем случае сто.
- Кровь была, пришлось подрезать врача, он всё не соглашался меня купировать без медицинских оснований. Вообще я предпочитаю целых врачей, так что он меня разозлил и потом я дорезал. Или нет, не помню, потому что не было никакого врача. Профессиональной помощью так не пропонтуешься. Я знал, что тебе понравится, вот бы ты мог мне устроить шрамы, как у тебя. Хочешь бухать из черепа Девятого? Соединиться в его смерти, интимнее любых лобзаний, сдохну, но достану, ну как?
Никак.
- И верно, нечего вам соединяться, он даже тебя не убьёт, всё ждёт своего стакана воды, если воду перегнать в черепушку Савады, поднесёшь? А вот я, если ты умрёшь, что я буду делать? Ничего не буду. Так что даже не пытайся. Что-то меня заносит, прости, я же знаю, чего ты хочешь.
Да откуда тебе знать?
- Я люблю, - спокойно говорит Сквало, - целиться в печень. Не люблю я эту печень.
Долго высасывает печень сквозь кожу и истово глотает, Занзас понимает, что надо ценить, - ведь он не любит эту печень.
В 9:5:10 утра, расчёсывая глаза, Сквало помнит только, что очень не хочет быть Занзасом. Раскалывается голова, грёбаная температура зашкаливает. Занзас такой горячий, он всё время так себя чувствует?
22.
Занзас подходит под видом себя, и можно бы заподозрить кого-нибудь в личине, но Занзаса перед Сквало сыграет только клон - и не клон, прогуливающийся с книгой.
- Рукописная? - Сквало войкает от тома в толстом чёрном обугленном переплёте, шлёпнувшегося ему на колени, вся бывшая инкрустация прикипела комками - неродные предки Зазнаса одарили его нравом посредством Бога, не иначе. Если бы они одарили его кровью без нрава, взамен Сквало нашлось бы десять нормальных человек. Да, рукописная.
- Ублюдок передал фамильную Библию. Ещё б трусы семейные прислал.
- Он их носит?
- Он их присылает отличившимся работникам.
- Хренасе, - радуется Сквало, - а перед этим-то носит?
- Носит после, утырок. Выбирай, чем тебя отпевать.
- У тебя сан есть?
- Надо будет - будет.
Это правда. Занзас может получить многое, очень, есть чему завидовать, - и ни в чём не нуждается. Единственной вещи, которую ему приспичило получить, у него не будет. А указал на неё старик, которого он ненавидит. Может, он просто любит только то, что отбирают. То, что его злит.
- Но отпевать отходы лучше без сана, - заканчивает Занзас, его злит весь мир.
- Песнь песней.
- Слюни.
- Своих чую левой. Изнемогаю.
- От любви?
- От скуки. С героиней и с тобой идентичная херня.
- Что такое скука? - зевает Занзас. Сквало вспоминает, что ему критически, по жизни не хватает информации именно о том, на что он запал, и брать её негде.
- Это когда у тебя самая классная работа, а боссу впёрлось тебя на неё не пускать и убить твоё тело в ноль.
- Точно херня. Дай книжку.
Сквало вытягивает Библию на механической руке - и Занзас не забирает, читает так.
Как она черна и красива, как он пасёт между лилиями, какие у неё сосцы и у кого сосцов нет - всё это очень важно, серьёзно и яростно, не придётся менять тон, чтобы вести войска. Можно и текст оставить, мораль подымется. Сквало с предметом знаком смутно и близко - в благопристойном благополучном детстве он сходил за смешное софт-порно и спрятанный анатомический атлас. Над тем, как излагает Занзас, ржать не хочется, дрочить, конечно, тоже. Хочется слушать, пока дрыхнешь, чисто чтобы время на сон не казалось потерянным.
- Я бы к тебе ходил. В церковь.
- Я бы свалил в следующую, - Занзас щерит зубы, захлопывая книгу по искусственным пальцам.
- Я бы нашёл.
- От скуки?
- Из принципа.
- Тупые у тебя принципы.
- Тупой у меня только босс.
- Тупой будет меч, которым тебя очистят от вшивой кожи.
- Люблю мечи!
- Там и про мечи есть, - серьёзно сообщает Занзас. - И когда, собственно, я разрешил сидеть?
- И когда ты стал отличившимся работником?
- Несколько месяцев ни одного переворота.
- То-то я теряю квалификацию! А ты полмесяца занят чтением.
- Подрывной мусор ещё и болтает?
- Да, но я его заткнул и сопоставил факты.
- Продажами. Я занимался продажами.
- Как коммерция не задалась, взялся за благотворительность?
- Продал сразу, получил вдвойне. Второй раз - сегодня. Мудак выяснил, что она проклята постранично, выкупал свободу от демонов.
Занзас гордо распрямляется - не каждый род способен проклясть Библию, согласно скалится Сквало, но озвучивает другое.
- Ты создан для психопатов.
23.
Сквало хочет только спать, не чувствовать рук, ног, голода, усталости, три ногтя, отошедшие позавчера, открывающиеся на любое прикосновение, они ещё не решили - отрываться совсем или прирасти через полтора месяца. Наверное, это было не позавчера, он тут завалялся, твёрдое тело ноет и не слушается, двигаться - как мышцы рвать. Полтора месяца - очень хороший прогноз, через полтора месяца он будет жив. Он просыпается от того, что кровь заливает глаза. Занзас - не видно, но кто ещё - колотит его лбом о каменную ступень, так старается, словно это трудно - убить о каменную ступень. Трудно?
Ему заламывают руки Луссурия и - ну надо же - Леви. Леви спорит с Луссурией, но Занзаса не отпускает.
Занзас не сделал бы ему ничего плохого просто так, просто никогда не вникал в первую помощь и правила хранения других людей.
Луссурия уверяет, что этот труп живой. Леви предлагает дать боссу развлечься, раз ему так хочется. Занзас готовится взорваться.
- Босс, - Сквало поднимается голову, надеется, что выходит разборчиво, и улыбается для убедительности, - не трогай меня, я блевал.
Вои, точно, вспоминает он, Бел тайком притащил хлеб. Cам виноват, что съел слишком много, не травил же его Бел, нахрена покойника травить, так бы отошёл. Надо было растянуть на оставшиеся дни и надрать Белу задницу.
Занзас стряхивает с себя руки. Вот-вот, разве бы эти двое его удержали?
Больничная палата такая бесцветная, и вымытый Сквало с ней. Она бесит. Из первого, кто сюда войдёт, нужно отжать все четыре жидкости и украсить обиталище как подобает.